В этот день мне приснился очень странный сон. В этом своём сне я проснулся, потому что по мне бегал здоровенный муравей и бормотал: «Мы — едины! Мы — это я!». А потом пощекотал меня усиками и, заметив, что я уже не сплю, буркнул что-то в духе «Слава ганглию!» — и принялся снова по мне бегать. Я продрал глаза, недовольный тем, что меня разбудили, и спросил:

«А ты чего мне спать мешаешь?».

«Как я могу тебе вообще мешать? — удивился муравей. — Тебя бы без меня тут не было!».

«Так это ты тот инопланетянин, что меня сюда послал?!» — возмутился я.

«Нет, к этому я никакого отношения не имею!» — возразил муравей.

«Как так? — я даже во сне так удивился, что вся реальность вокруг меня зашаталась. — Ты же сам сказал, что я из-за тебя в игре. И теперь говоришь, что никакого отношения к этому не имеешь?».

«Не имею, но ты тут из-за меня! — муравьишка смешно мне кивнул. — Просто считай это парадоксом своего существования. Ты появился тут, в это время и в этом виде, потому что сначала был я!».

«Э-э-э!» — это была самая глубокомысленная моя фраза из двух, но вторую я даже не пытался произносить.

А потом у меня появился вопрос, который просто требовал себя озвучить:

«Так, а ты чего пришёл-то? И почему именно сейчас?».

«Так… Дело такое, рассказать тебе о своей роли зашёл! — муравьишка перестал по мне носиться и замер. — А почему сейчас? Потому что до этого я и так незримо у тебя за спиной был, а теперь мне пора!».

«Куда пора?» — удивился я.

«Дальше пора, в неизвестность…» — муравей зашевелился, слез с меня на землю, пошевелил усами и, кажется, даже вздохнул, хотя насекомые дышат совсем не так, как люди.

«А что там, дальше?» — задал я глупый вопрос.

«Неизвестность!» — муравьишка чуть склонил голову.

«Ладно, тогда — пока, что ли?» — спросил я.

«Да. Пока, человек! — муравьишка выпустил из спины красивые пчелиные крылья и медленно начал подниматься вверх, где не было никакой крыши, кроме глубокого звёздного неба. — Не забивай себе голову тем, что я сказал. Просто так получилось! И это всё даже не про нас с тобой, наверно…».

«Ага!» — ответил я во сне, совершенно ничего не понимая. И уснул… Во сне… Глядя в глубокое тёмное небо, усыпанное звёздами. И когда я засыпал там, во сне, мне почему-то было грустно…

Глава 17. Пещеры летучей мыши

День сто тридцатый девятый!

Вы продержались 138 дней!

— Да как вы это сделали?! Как, блин?! — вопли явно принадлежали не Плутону.

Вопли разбудили всех. Я выглянул из дома и ухмыльнулся. Неподалёку стоял насупившийся Ваня с ведром на правой ноге. В ведре был раствор, который за ночь успел неплохо схватиться.

— Рыжие! — заорал подошедший Борборыч, призывая близнецов к ответу.

— Чего кричишь?.. — спросил Толстый.

— …В такую рань? — закончил за брата Вислый.

— Ваша работа? — хмуро спросил Борборыч.

— Нет! — с совершенно честными глазами и скрещёнными на руках пальцами ответили близнецы.

— Прикол — зачёт!.. — сказал им Борборыч, вызвав возмущённые бульканья со стороны Вани. — Но ведро и раствор придётся компенсировать.

— Я вам всего несколько гадостей сделал! — взмолился Ваня. — За что меня постоянно подкалывать?

— Гадостей ты сделал всего несколько, но сразу трём сотням, — пояснил я. — А ты — один. Сколько тебе гадостей в компенсацию надо получить?

— Я хотя бы выживу? — спросил Ваня обречённо.

— С высокой степенью вероятности — да, — успокоил его Дойч. — И, возможно, ещё десяток жизней останется в запасе…

— Шутит он! — буркнул невыспавшийся Борборыч. — От шуток близнецов из людей ещё никто не умирал.

— Обрати внимание!.. — назидательно сказал Толстый.

— …На слово «ещё»! — закончил Вислый.

— И как мне это снимать? — спросил Ваня, глядя, как все расходятся, но ему никто не ответил.

И новый день — и новые заботы… Точнее, заботы старые, но уже обрастающие новыми подробностями. Вот сегодня прямо с утра выяснилось, что всего через пару дней после начала строительства кирпичей не хватает на дневную норму. А всё почему? Потому что рабочих рук тоже не хватает. Внешние стены форта мы делали толстыми даже в жилых помещениях, метра под полтора — вот и приходилось лепить много стройматериала. Кривой предлагал сделать стены поуже: всё равно огнестрела в этом мире нет — и сносить такие толстые нечем будет. А я упёрся и сказал, что зато есть решашиархи — и для них всё это не проблема. Предложил делать кирпичи большего размера, но был сразу послан, с объяснением, что при текущей силе и размере рук — удобно класть именно такие кирпичи, а не здоровые блоки. Кривой, самоубийца гребаный, вообще ни в грош не признавал мой авторитет, посылая сразу, когда ему что-то не нравилось. Мы оба из этих разговоров узнали про себя много нового, но друг на друга решили не обижаться.

В общем, ещё два ПСО были вычтены — и нанята ещё одна бригада рабочих. Похоже, народ собирался откупаться от общественных работ, так что как узнавал, что мы платим — валили к нам толпами. Сегодня мы собирались довыкопать котлован и начать заливку фундамента. Люди уже вооружались огромными деревянными колотушками — трамбовать сначала гальку и песок, а потом раствор. С учётом местных штормов, закончить фундамент требовалось срочно, а то придётся ждать ещё неделю, пока высохнет.

Через три часа решения производственных проблем я застонал, схватился за голову и сбежал на совещание — там хотя бы ничего говорить не надо. Послушал про печальные попытки партнёров наладить производство бумаги, внутренне усмехаясь. Тутового дерева я здесь пока не видел, но как получить целлюлозу — уже примерно понимал. Было у нас два экспериментатора, которые возились с необычными источниками ткани. Их мечтой была бамбуковая ткань, которая им никак не давалась, в отличие от крапивной. Но если для ткани бамбуковое волокно не подходило, то для бумаги — было в самый раз.

Сразу после совещания я отправился к ним. Жили они в «крепости» на северной части — прямо рядом с башней, прикрывавшей место, где можно забраться на каменный обрыв. В башню они складывали готовый продукт, который потом пускали на нити, а вот результаты неудачных экспериментов складировали рядом, чтобы затем воспользоваться оказией и выбросить. Всё, что я сделал — попросил их, как и Клопа, ничего не выкидывать. Волокна хоть и были длинные, но если их порубить — выйдет отлично.

А когда я вернулся на стройку, то меня ожидал неприятный сюрприз — все работы встали. Снова. Люди толпились у котлована и что-то там рассматривали. Я растолкал строителей, пробившись в первый ряд, и понял причину задержки — прямо под тем местом, где должен был быть донжон, сиял чернотой провал. У нас под ногами была настоящая пещера!.. И из неё уже лез какой-то страшный обитатель… А нет, это Борборыч весь в пыли…

— И что там? — нетерпеливо спросил Саша.

— Пещера! — ответил Борборыч, отряхиваясь от пыли. — А! Филя! Посмотри, что откопали!

— Далеко идёт? — спросил я.

— Ты думаешь, я далеко забрался? — удивился рейд-лидер. — Внизу совсем темно, и даже никакие грибы не светятся… Но воздух не спёртый, а значит, где-то есть второй выход.

— Да плевать на её длину! — воскликнул Кривой. — Чё с ней делать-то? У меня работа стоит!

Борборыч кивнул на меня, а потом и сам уставился, ожидая ответа.

— Вход оставляйте! — приказал я. — Только крышку какую-нибудь придумайте. Или, вон, камнем закройте… А то ночью оттуда вылезет кто-нибудь похуже Борборыча и всех нас слопает.

— А нам-то что? — удивился кто-то из рабочих. — Мы в нижнем ночуем.

— Нам тоже не страшно! — заметил Толстый.

— Мы можем твари весь нижний скормить! — добавил Вислый.

Срочно нужны были лампы — вот просто очень срочно, кровь из носу!.. На факелах далеко не уйдёшь без нормальной пропитки, а её у нас не было. Не отнимать же у Ручки снова его драгоценную смолу… Снова началась обычная текучка строительных работ, и мне очень захотелось сбежать. Однако я заставил себя оставаться на стройке — в конце концов, речь идёт практически о моём доме. Надо проявить выдержку и усидчивость…