День сто сороковой!

Вы продержались 139 дней!

— А!.. А-а-а-а-а!.. Да что же это такое-то!? — теперь у нас был другой будильник. Импортный не от мира сего Плутон, будивший песнями, сменился на громкого отечественного Ваню.

На этот раз Ваня стал объектом пристального внимания птиц. Над ним вились несколько чаек, пытаясь спикировать прямо на парня, а рядом бегали два баклана и кусали за ноги. И постепенно число пернатых увеличивалось… А всё потому, что от несчастного воняло рыбой — и запах был очень сильный. Тут у близнецов случился перебор, потому что Ваня и сам понял причину такого пристального внимания — и принялся скидывать одежду, пытаясь определить, какая её часть источает рыбный дух. Оказалось, что кожаные шорты. Пускай скажет спасибо, что не трусы…

Обычное утро в верхнем Мысе — не правда ли? Я подошёл к обрыву со стороны Лосевки и поглядел на окрестности нашего поселения сверху. Дымились печи металлургических мастерских, росла запруда на Золотой, каркас будущего судна обрастал обшивкой. Каркас… Нет, кажется, это называется как-то иначе… Шпангоуты! Вспомнил!.. Одни люди страдают фигнёй у своих жилищ, другие идут на работу… Всё это мне что-то напоминало…

— На что любуешься? — спросил подошедший Борборыч.

— На сектантов! — озвучил я догадку.

— Сектантов? — удивился рейд-лидер.

— Ага, смотри: там внизу живёт секта, и они категорически против накопления богатств! — пояснил я.

— Не понял…

— Ну вон же они! — я показал рукой вниз. — Ходят в серых одеждах и живут в шалашах!

— А-а-а-а! Нестяжатели! — догадался Борборыч и усмехнулся.

Именно это мне и напоминали одежды жителей Мыса. У нас не было красителей и отбеливателей, зато мы постепенно избавлялись от кожи, переходя на ткань — и все люди были одеты в бледные серые рубища, будто сговорились. Безрадостную картину завершали неказистые жилища. Нет, прав был Медоед — со стороны выглядит убого… Хотя домики и удобные, спасибо Сашку за идею! Его, кстати, Саша уже посадил за разработку «типового» кирпичного дома.

У нас за спиной Кривой криками подгонял рабочих, которые тащили каменные блоки к фундаменту. Сначала мы думали всё залить и подождать, но скальное основание не только не добавило проблем, но и облегчило строительство. Если всё пройдёт по плану, то через пару дней начнётся возведение стен. А к этому времени как раз просохнет первая партия кирпичей.

А у меня уже чесались руки поскорее начать исследование пещер. Я вовсе не ожидал, что мы найдём там сокровища — просто хотел убедиться, что с той стороны к посёлку никто не подберётся. А ещё была надежда, что где-нибудь обнаружится достаточно удобный выход, чтобы сливать туда отходы нашей жизнедеятельности — вот не дают мне покоя туалеты. Не привык я к близости собственных экскрементов…

И в какой-то момент я понял: чтобы произвести первую порцию масла, мне вовсе не обязательно дожидаться завершения работы Ручки и других мастеров. Ведь он работал над производственным процессом, хоть и кустарным — а я мог сделать всё сам и своими руками.

Сказано — сделано. Перетащив от Клопа семена финика, я стянул у Иры с помощью Секама каменную ступку, пестик и глиняный противень. Разложив косточки, я поставил противень на угли — сушиться. Сам тем временем раздобыл бамбуковое ведёрко и брёвнышко, с небольшим зазором помещавшееся в это самое ведро. С помощью ножа и топорика я обстрогал поленце так, чтобы получилось нечто вроде шеста с широкой и ровной шляпкой. Шляпку пришлось выравнивать камнем.

К тому моменту, когда был закончен будущий маслодавильный пресс, косточки достаточно просохли — и я принялся перетирать их в мелкую труху в стопке. Сначала было весьма неудобно, но очень скоро я набил руку и начал работать со скоростью кофемолки, выдавая каждые пять минут пригоршню если не муки, то довольно мелкой крупы. Ударники и строители поглядывали на меня с подозрением, но с вопросами пока не лезли — за что я им был искренне благодарен.

Секама я снова послал к Ире — за тряпочкой и двумя небольшими кувшинами. В этот раз бедняга вернулся расстроенным, потому что не смог скрыть, для кого всё это выпрашивал — поэтому получил нагоняй, два кувшина и тряпицу. Я пообещал ему, что у него будет шанс оправдаться, и приступил к заключительной части. Перетёртые семена уже снова лежали на противне, активно разогреваясь. Обмотав часть получившейся крупы тряпочкой, я опустил её на дно ведёрка, налёг на шест и принялся давить. Силы у меня было много — чуть больше, чем дури, так что процесс пошёл.

Через десять минут, наклонив ведро, я вылил в один из кувшинов мутную коричневатую жидкость. Принялся снова давить — и снова получил масло. С третьего раза масло уже перестало давиться, так что я ссыпал жмых, загрузил новую порцию и снова принялся давить. Вот тут уже любопытных собралось прилично… А то как же!.. Один из глав посёлка масло давит! Вот представление-то!..

Из килограмма семян я к вечеру надавил почти четыреста миллилитров масла! Сказать, что я был рад — это не сказать ничего! Я был в восторге!.. Половину я честно отлил во второй кувшин, а потом передал его, стопку, пестик, противень и остальные ненужные принадлежности Секаму, попросив отнести Ире — вместе со спасибо и инструкцией, как через пару дней очистить масло от примесей.

Теперь у меня было масло, но требовался ещё и фонарь. К сожалению, Скульптор со своими стёклами остался в Медном — так что пришлось использовать подручные материалы, которых, впрочем, хватало. Пусть пляж у нас песчаный, но это вовсе не значит, что камней там нет — их там весьма прилично. Попадались мне и слюдяные прозрачные камешки. Набрав таких, я вернулся к стройплощадке и принялся делать что-то вроде кальяна: небольшой кувшин с двумя трубками. Через одну я собирался заливать масло, а через вторую — выводить сразу три фитиля. Вокруг фитилей сделал бортики из прозрачных камней и глины. По бокам вылепил ушки, чтобы потом удобнее было носить фонарь. На ночь я поставил получившееся творение в печь вместе с кирпичами. Если не развалится — завтра будет хотя бы интересно!..

День сто сорок первый!

Вы продержались 140 дней!

Выживание в дикой природе требует определённых навыков и знаний. У тебя их нет, не было и не будет, потому что ты — тупой. Но вот тебе ещё единичка интеллекта в помощь!

Вам присвоен 36 уровень!

Набрано опыта — 5122/18023 очков опыта!

Да чтоб тебя! Не успел спрятать опыт на хранение в казну, и вот — на тебе!.. И зачем мне сейчас уровень? У меня стройка идёт — мне опыт нужен!.. Я вышел из дома и столкнулся нос к носу с Ваней, который возмущённо показывал на нижнюю часть лица и жестикулировал, как лучший из итальянцев. Челюсть, рот, щёки, подбородок — всё покрывал толстый засохший слой глины. Вокруг ржали недавно проснувшиеся ударники.

— Зато если отдёрешь — не надо будет бриться! — смеясь, объяснял ему Барэл. — Ты бы радовался, что это глина, и её можно просто смыть. Вот с раствором ты бы мог только отодрать!

— Где же ты раньше был? — возмутился откуда-то Толстый.

— Умный такой! — добавил Вислый.

Не обращая внимания на хохмачей, я уже шёл к печи — проверять свою чудо-лампу. И мне повезло! Лампа во время обжига не треснула — всё-таки не зря месил глину несколько часов. Не буду рассказывать, как проталкивал пучки нитей в узкие отверстия — это было и впрямь тяжело, но я справился. А потом залил внутрь масло, смочил верхушки фитилей, выждал полчаса и, наконец, зажёг огонь. С лампой я и пошёл ко входу в пещеру.

Как-то так само получилось, что вместе со мной туда стянулась ещё куча народу… Что я делаю и зачем — в принципе, уже ни для кого не было секретом. Так что на испытании случился полный аншлаг. Я сел на краю пещеры, спустил туда ноги, перехватил лампу одной рукой — и полез.

Проход уходил вниз под наклоном. Это был даже не проход — а скорее, трещина, расширившаяся в этом месте достаточно, чтобы смог пролезть человек. Спускаться приходилось на пузе, ногами вперёд, но вскоре трещина расширилась — и я смог приподняться и осмотреться. В какой-то момент стало страшно, что сейчас свод обвалится и похоронит меня под обломками, но, вспомнив про тараканов, я решительно запихнул эти мысли так глубоко, как только смог. Вот только ещё одной фобии мне не хватало…